Было это, когда было, ибо если б не было, то и сказка бы не сказалась.
Жили-были царь с царицей, и детей у них не было. Но вот однажды вырос перед царским дворцом стебелек виноградный с золотыми листьями, и тогда понесла царица дитя. В первое лето выросло на виноградном кусте три грозди, но как раз когда налились виноградины и созрели, налетел змей из чужих пустынных земель, где ни трава не растет, ни вода не течет, и сожрал виноградные гроздья до одной. Опечалилась царица и не родила. На другой год уродила лоза шесть виноградных гроздьев из чистого золота, и когда начали гроздья зреть, поставил царь войско великое на охрану лозы, чтобы день и ночь ее стерегли, никого не подпускали. Но как только созрел виноград, налетел змей снова, перебил войско и пожрал все шесть гроздьев. Еще пуще огорчилась царица, снова не родила. Тут уж и дитя во чреве заплакало и плакало громким плачем, и никто того плача унять не мог. Успокаивала царица дитя:
— Не плачь, родной мой, дам я тебе реки молока и меду, сундуки золота и самоцветов, сколько их в царстве имеется.
Но напрасно, дитя еще пуще плакало.
Сколько ему ни наобещала царица — а чего только ни отыщется в царстве: урожайные нивы и богатые города — невозможно было унять его плач.
Вот однажды приходит какой-то старик ко двору и такие слова говорит царице:
— Обещай младенцу, что,ежели будет он мальчиком, наречешь его Ионом Богатырем.
Поверила царица деду и его словам, обещала ребенку, и стал он меньше плакать.
Обрадовалась царица, велела старика дорогими подарками одарить. Взял их старик и опять наставляет царицу:
— Обещай младенцу, что, когда вырастет, возьмет себе в жены Ружу Ружалину.
Послушалась царица старика, вняла его совету, и, когда обещала младенцу, что отдаст ему в жены Ружу Ружалину, плач его и вовсе умолк. И плач, и стенанья его словно рукой сняло.
На третий год уродила лоза девять гроздьев. И выросло все— и листва, и стебли, и ягоды — из чистого золота и такой красоты, что хоть на руках носи.
— Всю свою рать поставлю виноград стеречь,— сказал царь и выставил на охрану целое войско с саблями наголо, чтобы даже муха не приблизилась ко дворцу.
И как раз когда налились виноградины соком, и вышла царица с золотым подносом собирать урожай, налетает змей, держит меч с остриями на все стороны и как начал вертеть им — разбил наголову царское войско. И уже он примерился оборвать виноградные гроздья, как вышла к нему царица и говорит:
— Погоди, змей, хватит мечом разить, действуй разумом. Оробел змей, остановился, а царица не дает ему роздыху:
— Если войско тебе не любо, бейся с ним, а гроздья оставь мне — вот уже три года я жду и никак не удается сладости их отведать.
Сорвала царица гроздья, потом пошла во дворец и, как только отведала гроздьев, родила младенца. Родила и нарекла Ионом Богатырем, как наказал ей старик.
Посмотрел змей на царское войско — и что ему? В одну сторону дохнул, в другую дохнул и одним только духом своим всех перебил, да и царя самого с землею смешал.
— Отныне буду я всем этим царством править,— сказал он, повесил свой меч на гвоздь, возложил на себя корону и воцарился на царство.
А младенец все рос да рос. Не по дням, а по часам. За трое суток вырос он, сколько другой бы за тридцать лет. Когда он вдыхал в себя воздух, опускался туман на землю, а когда выдыхал, на дворе светало.
Увидел змей, как пошел парень в рост,— одолели его заботы.
Пришел он в страну змеев к Бабе Хадыре и говорит:
— В ту же дверь, в какую вошел я в царский дворец, мне и выйти придется.
— Почему, змеище?
— Удаль парня этого не к добру. Когда ему семь годочков исполнится, семь царей с ним не сладят.
— Коли так он тебе страшен, поубавь ему силы. Воротился змей в полночь домой, снял с гвоздя меч и как
взмахнет им, думал, что надвое разрубил паренька. А на самом-то деле отрубил ему только ноги. Взял его вместе с пеленками и спеленутым выбросил за ограду дворца. Три дня и три ночи мальчик спал богатырским сном, на четвертый день проснулся в овраге, далеко-далеко от дворца. Вот пополз он в долину, дополз до реки. Стал пить воду, и пеленки на нем лопнули. Дальше побрел Ион Богатырь и забрел в густой лес,— конца-краю ему не видать. Остановился он у огромного дерева такой толщины, что и за два часа не обойти его. Отдышался там день-другой, осмотрелся, потом смастерил лук со стрелами, стал стрелять зайцев, коз, птиц, лесных. Мясо съедал, а из кожи одежду себе делал.